Тогда, 15 сентября, Вячеслав был оттеснен вместе с несколькими товарищами к ступенькам зала имени Чайковского. Присев около колонны, он не заметил, что где-то в двух метрах от него стоял подозрительный пакет. Подошедшие милиционеры проверили у него документы и приказали пройти с ними. “А это твой пакет?” - спросил один из сотрудников. “Нет”,- категорически ответил Вячеслав. Позже, в протоколе задержания будет записано, что парня взяли с пакетом в руках. А в самом пакете будут найдены бутылки с зажигательной смесью. Так обыкновенный парень из подмосковного Павловского Посада превратился из ничем не примечательного гражданина в опасного преступника-террориста. Большинство его товарищей, участвовавших в митинге отделались привлечением к административной ответственности и штрафом (а то и просто предупреждением), на него же было заведено уголовное дело по ст. 222 ч. 1 Уголовного Кодекса РФ – “незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств”.

Наконец, “встать, суд идет”. Заседание начинается. Свидетели обвинения не явились на заседание, поэтому суд заслушивает свидетелей защиты. Это три девушки, присутствовавшие на митинге и видевшие, что во время акции у Лунева руки были пусты, как и во время задержания. Представляющая обвинение сотрудница прокуратуры ведет себя удивительно пассивно, задавая лишь короткие уточняющие вопросы. 90% времени уходит у свидетелей, чтобы ответить на вопросы… судьи. Вопросы эти однотипны. “Откуда Вы узнали о процессе и почему решили свидетельствовать в пользу подсудимого?” “Были ли Вы близко знакомы с подсудимым?” “Хорошо ли Вы помнили его в лицо и знали ли его фамилию?” “Подсудимый, а знали ли Вы свидетельниц, хорошо ли помнили их внешность, были Вам знакомы их фамилии?” Странные вопросы, не правда ли? Интересно, а у свидетелей ограбления тоже будут спрашивать, знакомы они с потерпевшим и обвиняемым или нет? Ведь оказывается, если не знакомы, то это уже подозрительно! Одна из свидетельниц, Ольга, сказала, что видела Лунева на митингах и знает его фамилию, но с ним не знакома. “Как! – удивляется судья. – Ходить на одни и те же мероприятия и не быть близко знакомыми? А потом, что значит “знаю человека в лицо и по фамилии, но близко с ним незнакома”? И он с Вами незнаком, так ведь, подсудимый Лунев? Как же так, девушка, Вам самой это не кажется странным?” По залу проносится тихий ропот. “Что за странные вопросы? – изумляется один из членов АКМ. – Вот я знаю Путина в лицо, знаю, как его зовут. Но он-то вряд ли меня знает!” Другая свидетельница, Александра, тоже дает какие-то “подозрительные” показания. “Так значит Вы не были знакомы с подсудимым? Почему же Вам запомнилось именно его задержание? Ведь в тот день было задержано много людей”. “Однако я стояла недалеко от него!” “Это не аргумент! Подумайте получше, девушка. Может быть, он Вам чем-то особенным запомнился. А может, это все-таки был не он?”

Что ж, через месяц мы увидим, подтвердятся ли оптимистические надежды защиты. Впрочем, все помнят русские народные пословицы и поговорки о законе. Ведь записано в Конституции, что граждане могут собираться мирно и без оружия на свои собрания и митинги, и ни в одном нормативно-правовом акте не сказано, что их при этом надо загонять в “резервацию” из оцеплений и ограждений, тем самым (хочется надеяться, невольно) провоцируя их на участие в беспорядках. Не так давно Мещанский межмуниципальный суд приговорил к условному наказанию и выпустил на свободу (как раз под губернаторские выборы) “авторитетного” красноярского политика и бизнесмена Анатолия Быкова. Может быть, и их коллеги по судебной системе будут столь же снисходительны? Или снисходительность у нас может быть проявлена исключительно к “авторитетным” деятелям?